Маг шла, не замечая ни окружавшее ее великолепие, ни раскинувшееся под ногами богатство. Шла, игнорируя сиреневые колокольчики анемоны раскрытой, утепленные белым густым пушком — из них можно было приготовить эффективное, но мягкое снотворное или не менее эффективный яд; разноцветные (розовато-синеватые) соцветия пулмонарии темной — источник многих витаминов и основу многих зелий для излечения легочных заболеваний; лилово-розоватые «клыки» эритрониума, за форму цветков прозванного в народе песьим клыком, а ведь им одним можно было обойтись при пищевом отравлении. И даже по-настоящему редкие магические растения, вроде канделарума музыкального — кустарника, на котором росли похожие на свечи цветы-флейты, и хамелеона аркус, цветы которого непрерывно меняли цвет, не в силах были привлечь ее внимание.
Магистр была не в духе. Она не выспалась и была голодна. Вступившая в свои права весна совсем ее не радовала; дни становились длиннее, ночи светлее: по ночам небо едва темнело, не давая уснуть более чем на час. А теперь ей приходилось тащиться по равнине, в которой могли копошиться сотеры; пешком, потому что лошадей она не любила и еще потому, что всадника на этой равнине было бы видно и слышно на многие мили вокруг; да не просто тащиться, но и тащить на себе сумку с припасами. Взять с собой Айрис она не могла — идти приходилось от башни ордена, что стояла тут же, на реке Вель; брать ученика не хотела, вот и приходилось все делать одной и самой. Сумка, стоившая как половина всех ее украшений, была зачарована лучшими умельцами Энвиса и не весила почти ничего, хотя маг несла в ней еду на целый день, два бурдючка с водой (и два с вином) и несколько магических инструментов, с помощью которых собиралась добыть «земляной ключ» — мифический цветок, способный отомкнуть любой замок и открыть решение любого вопроса. Записи, хранившиеся в библиотеке Тора Эбениа, гласили, что «земляным ключом» когда-то воспользовался сам Неназываемый, также они гласили, что последние растения погибли вместе с Благословленными Землями. Энца надеялась, что они не ошибались хотя бы в первом, потому что во втором случае они явно не соответствовали действительности. Прошлым вечером в Иларии магистр своими глазами видела, что «земляной ключ» существует и работает. Жаль, что однажды использованный цветок нельзя было использовать повторно. Жаль, что он цвел семь-восемь дней и что о его существовании она узнала так поздно. Ждать еще год магистр не собиралась.
Когда она вышла на луг, солнце было только на полпути к зениту. Она знала, что «ключ» цветет всего пару часов после полудня, поэтому приготовилась ждать. Вытянула из перекинутой через плечо сумки одеяло и бросила его на траву, перед этим раскинув на земле плетение. Человека на плоской равнине Энца заметила бы за мили, но сотеры нападали из-под земли. Самих существ она не опасалась — остеодермы не могли защитить от магии, но многого ли она успела бы наколдовать из пасти чудовища, вынырнувшего из-под земли? Перестраховаться было не лишне.
Позаботившись о безопастности места своего привала, магистр устроилась на одеяле, удобно вытянув ноги, и принялась пить вино, заедая его испеченными Айрис пирожками с яблоками, пока рядом на костре жарился бекон.

Покончив с завтраком, Кресенция с наслаждением откинулась на спину. Горячий бекон, жаркий огонь или, скорее, полбурдючка дорогого сотера (Энца не слишком жаловала сладкие вина, предпочитая утонченный букет сира и мощный вкус каберне совиньон, но конкретно это вино оказалось очень даже ничего, с приятной горчинкой в послевкусие) наполнили ее тело теплом. Взъедчивое настроение, одолевавшее ее с утра, сменилось сытым довольствием. Небо было ярким, ясным и пустым. Тишину и безмятежность зеленого простора нарушали только шелест травы да потрескивание костра. Магистр готова была погрузиться в сон, когда по воздуху прошла необъяснимая слабая дрожь. Казалось, за ней должен последовать сокрушительный удар грома. Кресенции было знакомо это чувство. Едва ощутив тонкую вибрацию, она поднялась на ноги и стала оглядываться, пытаясь определить ее источник. Источник нашелся быстро. Терявшаяся на фоне травы фигурка в нескольких стах метрах от нее.
Маг.
Женщина.
Энца шевельнула пальцами опущенной руки, вызывая из памяти плетение. Теперь она могла рассмотреть женщину в светлом ярком одеянии, а рассмотрев, скривилась.
«Морана».
Энца опустила глаза и придирчиво оглядела себя; оправила короткую расшитую шелком курточку, стряхнула приставшую к одежде траву и телепортировалась к идущей к ней чародейке.
Напомаженные губы растянулись в широкой улыбке.
— Какими судьбами? — спросила Энца с вежливым любопытством и явно преувеличенным радушием.
«Что ты здесь забыла изворотливая сука?»
Она словно собиралась что-то еще спросить, но ее отвлек неясный шорох, донесшийся откуда-то снизу. Около ее левого сапога проросла ярко-красная луковица, доходившая ей до колена. Энца могла поклясться, что минуту назад ее там не было. Уж на цветок с таким необычным бутоном она бы внимание обратила.
Она нагнулась, чтобы получше рассмотреть растение, даже хотела коснуться огромного бутона, но не успела. Тот резко раскрылся, и ей навстречу прыгнула распахнутая сочащаяся соком пасть с лепестками, усеянными чем-то, что подозрительно походило на зубы. Энца отпрянула с криком, но растение выбросило вперед несколько длинных отростков толщиной в половину ее руки. Один из них ударил ее по лицу прежде, чем она успела закрыться. Лицо взорвалось болью. Энца почувствовала, а не увидела, как вокруг лодыжки обмоталось что-то склизкое, и ее тут же стало жечь.
«Должно быть, отростки покрыты чем-то вроде кислоты», — мимоходом отметила магистр. Все ее внимание сейчас занимало плетение.
Судорожное движение пальцами и… ничего. Она все еще чувствовала жжение в области щиколотки, но не могла понять, на месте ли жгут. Складывалось впечатление, что кислота прожгла все до кости.
Энца попробовала открыть глаза и не смогла.
Рядом что-то шуршало и чавкало.
Магистр запаниковала.
— Морана, перенеси нас, — закричала она в темноту за мгновение до того, как что-то толстое и жутконевыносимоедкое намоталось ей на на предплечье и потянуло.