Первое, что усвоил Киган за год жизни на новой земле – не бояться даже самых жутких опасностей, которыми была полна Мессиания. Он приехал сюда, как обычный вояка, но уйдя на вольные хлеба, не смог противиться зову приключений. И теперь приключения сами собой сыпались на бравого бойца.
Собственно, все началось с простой выпивки.  Кто-то скажет, что, хей, ну все так всегда и начинается – сначала алкоголь, потом пара случайно брошенных фраз и вот уже на всю таверну стоит ор и деревянные табуретки разбиваются о головы постояльцев, затеявших добрую драку. А уж после все напивались вдрызг, и расходились по своим делам.
Так живут везде, и Лев знал эти порядки наперечет. В родной Лигии такие вещи вообще считались чуть ли не главной забавой среди народа. Куда уж им до напыщенных нобилей, которым и охоту подавай, и снедь с винами лучшими. Киган богатеев никогда особо не жаловал, но прекрасно знал, кто правит бал. Наверное, именно потому и рванул в Мессианию, не особо разбираясь в том, что тут может быть не лучше, а даже хуже.
Седьмая голова была тем еще местечком, но наёмник был об этой заведении весьма хорошего мнения, да и «Когти» тут нередко задерживались. Чем не место, чтобы пропустить пару кружек доброго вина и пошалить с милой служанкой где-нибудь на сеновале? Однако в этот день была полная непруха – сначала то вино, которое Киган пробовал в прошлый раз, скисло, так еще и разносчица попалась какая-то тощая палка, на которой разве что белье полоскать в речке было бы удобно. Потому пришлось довольствоваться элем, который мужчина не особо и любил.
Его пихнули. Грубо. Неаккуратно. Явно специально. Подняв взгляд, Лев ожидал увидеть кого угодно, но перед ним оказался какой-то мелкий мужичок, который сверлил его глазами, словно чего-то хотел сказать. Лев поднял густую светлую бровь, явно выражая недоумение, но мужичок напыжился, надулся, как тот индюк, и выдал:
- А ну кыш с моего места, челядь немытая! Я сын самого барона Баровийского! – под удивлённый взгляд Льва мужчинка разогнулся, снял капюшон с головы – и верно, уж больно холёный вид был у него. И никакой это не был мужик – обычный парнишка лет девятнадцати, а то и двадцати, просто с низким голосом.
- Сам пошёл вон, щенок, - Киган сузил глаза, и покосился на собственный меч, лежавший рядом, словно намекая, что готов пустить его в ход, несмотря на то, что парнишка якобы какой-то там ублюдок нобиля. Да и сам Лев в жизни никогда ни про какую Баровию слыхом не слыхивал, потому уступать нагретое своим задом место никому не собирался.
- Да как ты смеешь, челядь! Да мой отец с тебя живым шкуру сдерёт! – парнишка явно не унимался, чем начал привлекать внимание, но не успел он издать ещё и пары звуков, как лигиец резво подскочив, схватил парня за грудки его дурацкого плаща, и, смотря сверху вниз, сверкая злым взглядом, прошипел:
- А ну вали отсюда, нобилево отродье, пока я тебя не укоротил ровно на одни яйца.
Ту смесь эмоций, что отразилась на лице парнишки, можно было назвать дикой помесью страха с истерикой, но всё, на что ему хватило сил – открыть рот и громко завопить во всю глотку.
- Гуууунааааар!!!
От неожиданности Лев выпустил орущего парня, сморщив лицо от почти по-девичьи пронзительного вопля мальца. А потом за спиной послышалось хлопанье дверью таверны, шепотки собравшегося люда, и тяжелые шаги. Обернувшись, Лев встретился взглядом с такого жуткого вида верзилой, что даже сам оробел на мгновение. Он всегда гордился своим ростом, выгодно смотрясь среди низкорослых веранцев и местных аборигенов, но честно говоря, увидеть кого-то ещё выше себя… Было довольно дико.
Гуннар – так вопил парнишка – был не только высоченным детиной, но ещё и в плечах был шире самого Льва едва ли не в два раза. И вообще, он и манерой двигаться, и всем телом был похож на медведя. Мда, похоже нобилев щенок знал, кого нанимать в телохранители.
- Эй, друг, давай всё решим, как воины! – Лев попытался не ввязываться в драку. Не то, чтобы он струсил – просто не видел смысла лезть на рожон здесь и сейчас. Однако Гуннар, насупив брови, двинулся в его сторону, только усиливая жуткое сходство с диким медведем. Что же, видимо драки не избежать, и Киган сжал кулаки, готовясь принять этот вызов.
Но их прервал трактирщик, громким воплем сотрясая стены таверны:
- Нет, сучьи дети! Не позволю я вам никаких драк в моей таверне! Хотите померяться дурью – валите на улицу и бейте там друг другу морды! Или уж сделайте всё по чести – устройте рукопашную драку в круге, и посмотрим, кто из вас сильнее – тому и место, и пиво с едой бесплатно!
Судя по тому, что пару посетителей после его слов выскочили на улицу, а после привели с собой еще кучу гостей, честная публика жаждала каких-то развлечений.
- Ну что, здоровяк, согласен померяться силушкой? – Киган протянул руку бугаю, вокруг которого прыгал сынок барона, и пытался ему что-то внушить. Но Гуннар, кажется, был знаком с деревенскими законами чести, если они вообще имелись, потому отодвинув сопляка в сторону, скинув рубаху, отодвинул в сторону сразу два столами обеими руками, освобождая место.
От удивления Лев чуть не присвистнул – этому Гуннару в самый бы раз подковы гнуть, да гвозди разгибать, а он тут якшается с какими-то говнюками обнаглевшими. Собственная рубаха из хлопка приземлилась рядом с мечом, лежащим на лавке, и Киган вошёл в изрядно разросшийся круг из зевак, что хотели посмотреть на драку. По тому, что мужчина слышал, тавернщик, мать его за ногу, уже предлагал народу делать ставки на победу одного или другого, и, судя по всему, на лигийца поставили не очень многие.
- Я размажу тебя по полу, беляк, - прогудел медведеподобный и Лев охотно ему поверил. С такими ручищами он мог бы поломать его пополам всего с пары захватов. Но кто сказал, что Киган даст ему такую возможность? Толпа заводилась все сильнее и сильнее, а после того, как Гуннар рванулся в сторону наёмника, явно намереваясь сграбастать его в стальной захват, взревела в предвкушении легкой победы.
Только никто бы так просто не сдался. В конце концов, Гуннар явно не служилый, потому всё, что у него есть – это грубая сила. Опасная, способная навредить Льву, но слишком бесконтрольная и тупая. Киган легко увернулся от захвата, да ещё успел дать пинок под огромный зад Гуннару. В толпе послышался хохот и кто-то начал бурчать, что Зайцелов уже не тот.
Так значит это был Гуннар Зайцелов? Лев слыхал о таком, но почему-то не думал, что он и, правда, такой здоровый, как Сторожевые горы.
- Давай, давай, налетай, я тебе ещё надаю тумаков, - осклабился Лев, снова уходя от неуклюжего захвата здоровяка. Всё это становилось уже даже не интересным. Гуннар явно проигрывал по скорости, но тут Киган допустил ошибку – он остановился, чтобы сказать очередную колкость. Этого хватило, чтобы бугай резко развернулся и двинул пудовым кулаком в грудь лигийца. Только отменная реакция, отточенная за годы тренировок на службе, позволили Кигану пусть и не уйти от удара, но получить его на излёте. Но даже этого хватило, чтобы он кубарем покатился к ногам орущей толпы. Перед глазами сначала потемнело, а после запрыгали проклятые красные точки. Но не успел Лев сделать хотя бы пару выдохов в опустошенную ударом грудь, как на него сверху запрыгнул Гуннар и занёс кулак для нового удара, только теперь уже по лицу.
А вот это будет плохо. Очень плохо. Если кулак не размозжит голову Кигана, то точно вобьет его нос внутрь. Решение пришло на ум слишком быстро – словно всегда и было в мыслях. Хотя, кто знает. Зрачок мужчины расширился, вызывая скрытые резервы. Летящий кулак стал двигаться слишком медленно, а вот поток мыслей Льва ускорился. Сбросить эту тушу не выйдет – слишком тяжелый. Дать пинок по яйцам – не очень-то по-мужски, все таки не бабенка, отбивающаяся от насильника. Удержать кулак – уже лучше, но для этого нужно больше силы. А значит, нужно держать дар подольше. Вдох – кулак, кажется, только увеличивается. Выдох – и собственная ладонь обхватывает кисть здоровяка, надавливая на запястья, заставляя того охнуть от боли и разжать кулак. Вдох – и Киган сдвигает голову в сторону. Выдох – разжатая пудовая ладонь, больше похожая на медвежью лапу, скользит по лицу лигийца, разбивая переносицу до крови, а после приземляется с громким хлопком на деревянный пол.
Киган чует свободу всем телом – Гуннар ослабил хватку ногами из-за резкой боли – и он использует эту попытку на всю катушку. Кали благословила его не для того, чтобы он вот так глупо подох в таверне от рук какого-то переростка-охотника. Размах мал – чересчур мал – но ему хватает и его. Ладонь сжимается в кулак и летит точно в открывшийся подбородок. Вряд ли удар вырубит этого крепыша, но Гуннар крякает, когда получает его и как-то слишком медленно летит на спину, кубарем укатываясь по полу.
Доски нещадно трещат под его весом, но Льву хватает этих пары секунд, чтобы утереть кровь со сломанного носа и заставить себя подняться. Мир всё ещё такой медленный, такой неторопливый вокруг, но Гуннар всё же поднимается. Его тело делает это с явной неохотой, но Лев понимает – он попал точно. Шаг, ещё один и кулак врезается в лицо бугая, размазывая по костяшкам чужую кровь. Зайцелов ухает и отлетает куда-то в угол, заставив толпу расступиться.
Кровь с громким звуком падает Льву на грудь и тот запоздало понимает, что это – его собственная. В висках резко стучит, и время снова начинает возвращаться к своему исходному состоянию. Шум снова становится шумом и больше не напоминает гул пчёл ранней весной. Толпа кричит, явно возбужденная дракой между мужчинами, но Кигана ещё качает в разные стороны. Его кто-то пихает под локоть, усаживают за стол, что-то кричат, поздравляют, кажется.
И лишь спустя несколько мгновений он замечает на себе чей-то пронзительный взгляд. Он оборачивается и видит девушку. Она выглядит странной – глаза полнятся совсем не житейскими заботами, да и слишком уж она опрятная для такой таверны. Лев ухмыляется ей, совсем не обращая внимания на окровавленные зубы и, когда толпа расходится, а бесплатный эль пенится в кружке, он вновь ловит взгляд девы и непринужденно спрашивает:
- Что, нравится, как выгляжу? Небось, влюбилась в меня без памяти, красотка? – ему показалось, или девица презрительно фыркнула. Что такое, его что, отвергла очередная деваха? Или она недовольна тем, что он отделал этого Гуннара?
- Ну эй, не сверли меня взглядом, лучше присядь рядом, да согрей мое одиночество в этот вечер, - Киган снова ухмыляется, слушая вполуха, как тавернщик причитает, пытаясь поднять отрубившегося Зайцелопа. Или Зайцелова? Да какая, к черту, разница!
- Ну не жмись ты там, - снова бросает Лев девицу, которая все же поднимает и резко садится напротив, - вот, так то лучше, правда?
А может, и нет. Взгляд девки что льды горные – изучает, смотрит на него. Оценивает? Кигану это не нравится – потому что так его ещё ни разу не изучали. Чуйка подсказывает, что деваха вот-вот скажет что-то изобличающее или просто оскорбительное, но она начинает про то, что он вырубил Гуннара и про то, что он был ей нужен. Лев разводит руками, совсем не смущаясь своего полуголого тела.
- Ну, цветик, твой Гуннар оказался тем шкафом из поговорки – чем больше, тем громче падает. Но, быть может, я смогу тебе помочь? – Лев не скрывает свой интерес – уж больно милое личико у девоньки – и утирает тыльной стороной ладони кровь с лица.
Кажется, ему придется наведаться к местной знахарке – может она вправит ему сломанный нос?