Он видел.
Слабый серый свет, пробивавшийся сквозь затянутое бычьим пузырем оконце, выхватывал нескладную металлическую печурку, которая привела бы в ужас уважающего свое ремесло мастера. Разбросанные предметы скудного быта, сломанный стол, перевернутая скамья. Запекшаяся на стенах кровь… много крови. Вырезанные языки. Вывернутые на пол внутренности. Закопченные сажей стены, исписанные таинственными, пугающими знаками, безумные символы на полу, складывающиеся в чужие, противные взгляду слова, о значении которых стоило только догадываться.
Он чувствовал.
Запах догоревшей свечи, запекшегося на старых половицах восках, вонь грязного тела и тошнотворный аромат смерти. Эти запахи были не в новинку, не в диковинку, но до сих пор они были пугающими, тревожными, предупреждающими.
А затем Себастьяно де Салуза услышал. Вздрогнул, напрягся всем телом, рванулся, словно пытаясь вынырнуть из предательской толщи цепких вод.
И проснулся.
Судорожно сел на старенькой кровати кормы «Веселый осетр», подтянул к заросшей седым волосом груди худые ноги. Тяжело вздохнул раз, другой. Провел ладонью по лицу, словно смахивая остатки кошмара.
Когда тебе перевалило за сотню лет, большую часть из которых ты не мог выспаться и дня, то страшные сны не становятся для тебя диковинкой – скорее рутиной, обыденностью. Но нынешнее сновидение стало для него настоящим испытанием: столь ярким, столь натуральным оно было. И это могло означать лишь одно: скоро быть беде.
Месяц тьмы не начнется спокойно.

Позже, завтракая подгорелой яичницей в том же самом «осетре», Себастьяно узнал, что утром на пристани невероятно людно, что обнаглевших чаек отгоняют при помощи заклинаний, а в город поспешно прибыла инспектория. Дело принимало слишком скверный, запутанный оборот, и вины яичницы в этом практически не было. Себастьяно, наскоро расплатившись, подобрав полы дорожного плаща и уточнив дорогу, поспешно отправился навстречу с собственными кошмарами.

- Повторяю! – у стражника было слишком честное лицо и рыжие, обвислые усы. - Мне велено никого не пускать! Господа маги работают!
Себастьяно кивнул: понимающе, даже сочувствующе.
Как бы не был широк стражник, как бы не старался он и его коллеги отгонять простых зевак от места происшествия, но тягостный смрад и голодный гомон чаек ему было не скрыть: произошло что-то отвратительное. И Себастьяно де Салуза был готов лечь костьми, но попасть на борт плавучего дома, снаружи которого уже поспешно убрали все улики.
- Господа маги – мои друзья и товарищи. И будут рады, если господин архимаг ордена Мнимоники поможет им с расследованием. Но если ты не хочешь, то, разумеется, господа маги поймут. Простят. Но запомнят.
По виску стражника из-под мориона медленно побежала капелька пота.
- Ты же не хочешь, чтобы тебя запомнили?
Капелька спряталась за стальным воротом.
- Проходь! Только живо! И смотри у меня!
«Во все глаза, друг мой. И даже больше».

Сон его не обманул.
Тут было скверно. Слишком скверно.
Себастьяно медленно поднялся, отряхивая ладони от приставших к ним грязи и копоти.
Кровь, застывшая на леерных стойках. Аромат трав и постыдный запах роз примешивались к вони горелой плоти.
Себастьяно постарался войти внутрь как можно тише, но был уверен – его услышали.
А потому не было смысла дальше скрывать свое пребывание на борту.

Раздавшиеся в ответ голос заставил Алена немного вздрогнуть. Поежившись мужчина поправил край своего черного плаща и провел ладонью по лазурному сюрко, зачем-то приглаживая его. Леруа привык либо жестикулировать во время разговора, либо прятать руки в карманы, но он сейчас не разговаривал и его, неизменного темно-зеленого, редингота с карманами на нем тоже не было, потому занять руки было просто пока нечем.
- Приветствую, инспектор - отозвался Ален, когда в помещение вошел высокий мужчина, скажем так, ну простого огромного роста. Леруа не встречал еще таких гигантов, потому весьма был удивлен, но пялиться и рассматривать коллегу он счел бестактным поступком, потому быстро отвел глаза. Указав рукой в сторону, лежащих на полу, разбросанных тут и там, кровавых внутренностей и остатков, инспектор поморщился и быстро ответил.
- В такой темноте ничего толком не видно, потому да, посвятите, если это возможно - не ожидавший такой быстрой реакции от своего коллеги Ален зажмурился, когда в полутьме возник небольшой святящиеся шарик. В этот момент мужчине хотелось выругаться, потому что к магам, пусть с служащим в Инспектории, он относился весьма неоднозначно. На его памяти слишком много случаев, когда магия становилась причиной огромного количества преступлений, но в другое время она могла и помочь. Впрочем, даже это не могло повлиять на личное восприятие Леруа. Он не то чтобы ненавидел магов, но уж точно не любил горячей любовью. Стоило и ожидать, что вошедший и будет магом. Только они способны создавать подобные вещи, обычным людям это не под силу, увы.
- Ален Леруа, старший инспектор Мана, что в графстве Шамбери, недалеко от Верана. - в свою очередь представился молодой мужчина, но руки не протянул, хотя и был облачен в кожаные, темно-фиолетовые перчатки. Не то место и не то время, чтобы казаться слишком официальным и вежливым. - Я здесь проездом. Приехал в гости к одному хорошему знакомому.
Честно признался Ален, скользя взглядом по обстановке внутри комнаты. Шамбери это то графство, где он родился, и оно принадлежит его отцу - Первому Инспектору. Кичится своим статусом Леруа не любил и ему сейчас тоже хотелось быть никем не узнаваемым. Пусть он лучше будет господином "мимо проезжавшим", чем сыном такого знатного и именитого человека. Вегару было не до осмотра места преступления, то почему бы ему просто, чисто по-человечески, не помочь с этим делом, тем более если он и правда болен и чувствует себя ужасно. Не успел Ален все как следует оглядеть уже при свете, как снова заскрипели доски. Инспектор едва сдержал свой тяжелый вздох подумав о том, что снова кого-то принесло. Тод его опередил и попытался прогнать неназванного гостя, но им оказался еще один маг, на этот раз представитель ордена Мнемоники. Тот самый орден из которого никто не выходит, никогда, по крайней мере, живым. Ален неожиданно подавил свое раздражение, убедив себя в том, что совместными усилиями с этими двумя магами дело будет раскрыть и понять гораздо проще, чем в одиночку. Особой гордости Леруа на счет себя не испытывал и не считал себя прекрасным сыщиком, потому он никогда не отказывался от чужой помощи, даже самой малой.
- Жить мы здесь и не собираемся - усмехнулся Ален, поправляя край перчатки, выбившиеся из под рукава рубашки - господин мэтр. Скорее хотим понять кто здесь жил и что тут произошло.
Из-за светящегося шарика пол, стены, потолок, стекла в окнах, блестели так мерзко и жутко, словно от жира. На полу не было даже чистого места, чтобы встать поудобнее и не запачкать сапоги кровью. К запаху Ален уже как-то привык и постепенно тошнота, то и дело подкатывающая к горлу, перестала его беспокоить. Вид человеческих останков инспектора гораздо больше волновал. Надо осмотреть здесь все, а затем выйти, на свежий воздух, чтобы не дышать этим смрадом. Гнилостные испарения ведь очень вредны, а судя по аромату, тут уже начался процесс разложения. Больше всего внимание Алена привлекло блюдце с хрустальным шаром, но трогать его было совершенным безумством. Магам, возможно, и можно попробовать, но увы, Леруа был одаренным, и не обладал способностями если что блокировать магическое воздействие, так что он решил оставить решение проблемы с блюдцем магам. "Кабал?" подумал про себя задумчиво Ален, дотронувшись до своего подбородка пальцами. У него были на памяти некоторые случаи, когда маги пытались связаться с бездной, именуя себя последователями Неназываемого. Покачав головой Леруа достал из сумки на боку небольшую металлическую палочку, примерно с ладонь длинной, встряхнул ее несколько раз, сделав в два раза больше, и присел на корточки около перевернутого, разломанного пополам стола. Около него лежал кусок отломанной кисти. Подцепив краем металлического кнута, за палец, обрубок, Ален перевернул его и оглядел получше. Укусы, около четырех-пяти, покрывали всю часть ладони. Леруа знал как выглядят укусы и был точно уверен, что это были они. Здесь поработал безумный каннибал, не иначе, возможно, оборотень, потому что незачем магу больше жрать плоть.
- У нас здесь побывал, судя по всему, оборотень - решил подать голос Ален придвигая прутиком в сторону обрубок кисти, покрытый жуткими разрывами и следами от зубов. - А значит он может быть уже не внутри, а снаружи.

Не суйте нос в чужие тайны, особенно если их охраняет магия вам неподвластная и неизвестная - прописная истина, известная каждому выходцу ордена Мнимоников. И, как показывает практика, похоже только им.
Касаться покрытой письменами чаши Себастьяно де Салуза спешил ровно настолько, насколько хорошенькая девушка торопится выйти за страшного сына соседа. Особенно, если у него нет никаких выдающихся преимуществ. Сундука с золотом, например. Сделав шаг вперед, архимаг кончиками пальцев уловил Нити, сплетая яркий изумрудный витиеватый узор. Он делал всё неспешно, добавляя новые узелки, укрепляя собственное Плетение - предосторожность еще никому не повредила, особенно в условиях тихого поиска улик.
Но произошедшее дальше всё испортило, осквернило, испоганило. Плетение где-то на половине, обиженно дрогнуло, заставляя архимага недовольно поморщиться. А в следующий мир он небрежно скомкал то, что так трепетно ткал до этого, порывистыми движениями сплетая отточенный узор защитного плетения - изумрудные нити вспыхнули ярче, самостоятельно отыскав ожившую длань, с жутким шипением врезаясь в почерневшую плоть и рассекая её на части.
Не повезло и одежде инспектора - правая его штанина обзавелась приличной дырой, обнажая бедро.