[title2]Персоналия[/title2]
1. Полное имя
Лоренцо Ботелья.
Матушка ласково называла его Лори. «Сир Паэлья» — личное прозвище, выданное Рафаэлем Майдана в этих его оскорбительных песенках. В глубине души Лоренцо сердится, но виду не подает, а нечаянным свидетелям объясняет все это завистью к его таланту. 

2. Дата рождения и возраст
16 день Месяца ветров, 1270.
24 года.

3. Раса, место рождения, род занятий
Человек. Родился в Карате, Веранская империя.
Художник, скульптор и ценитель искусств.

4. Местонахождение
Мессиания.

5. Способности
— С самого детства проявлял склонность к рисованию и уже достиг на этом поприще некоторых успехов. Учителя отмечали его как смелого и подающего надежды живописца с характерными особенностями художественных решений, хотя порой он подвергался критике по той же причине. Тем не менее, Лоренцо не опускает рук и не ограничивается только свободным творчеством: выполняет портреты на заказ, продумывает эскизы для гобеленов, помогает отцу в составлении Большого иллюстрированного справочника растений и животных Мессиании.
— В то же время продолжает осваивать скульптуру и также работает по договоренностям.
— Получил хорошее начальное образование, которое после продолжил в Веране. Умеет читать и писать, обучен грамоте и арифметике. Разбирается в истории, искусстве и архитектуре, имеет поверхностное представление об естественных науках, однако не особенно к ним склонен.
— Свободно говорит и пишет на каратском и веранском языках, немногим хуже освоил маерский. Также может понять общий смысл слов собеседника на лигийском, но не более того. Сейчас погружен в изучение аборигенского.
— Ездит верхом и неплохо фехтует. Не льстит себе и в дуэли ввязывается избирательно, хотя против оскорблений чести устоять не может.
— В порыве вдохновения способен быть многословным и убедительным, чем время от времени пользуется в корыстных целях.

[title2]Внешность[/title2]
1. Цвет глаз: голубой;
    Цвет волос: светло-русый;
    Рост: 183 см;
    Телосложение: астеническое.

2. Занимаемая внешность: Jamie Cambell Bower.

[title2]История[/title2]
В последних поколениях семьи Ботелья все были черноволосые и темноглазые, а потому в кого Лоренцо таким уродился — неизвестно. Верно, пошел в далекую родню по стороне матушки и ни в чем не виноват, хотя шепотки в светских кругах тогда потянулись самые нехорошие. Как потянулись, так и закончились, ведь барон Висенте Ботелья даже бровью не повел. Он был человеком ученым, разумным и проницательным, а потому пожал плечами и подозревать свою дражайшую супругу в неверности отказался. Да и вообще, у Лоренцо же его фамильный нос! Может, в профиль пока не сильно-то и похож, но со временем обязательно станет.

Раннее детство запомнилось Лоренцо долгими уроками, прилежным чистописанием и войной со счетом. Иногда к образовательному процессу подключался отец, и тогда пощады можно было не ждать; но Лоренцо считали весьма способным и неглупым ребенком, тем более он смог все-таки победить строптивые цифры. Помогал учиться ему не столько живой интерес, сколько природное упрямство, а потому его чаще всего хвалили за усердие и журили за отсутствие инициативы.
Еще в этом детстве был огромный сад с палисадником, где по указанию монсира ухаживали за растениями со всех концов материка, большую часть из которых он привез лично. Лоренцо же воспринимал такое место как возможность сбежать из шумного поместья и побыть наедине с собой, подумать о своем детском вечном и нарисовать еще каких-нибудь затейливых орнаментов. Рисовал он много и часто: на уроках украдкой, в перерывах между ними, в свободное время перед сном и даже за скучными семейными обедами на салфетках. Как ни странно, первой на это обратила внимание матушка, Рамона Ботелья, которая недавно родила двух дочерей и была всецело посвящена счастью материнства. Она посоветовала супругу принять во внимание этот занятный факт, потому что имела развитый эстетический вкус и уж о чем-то судить могла. Висенте задумался, угрюмо покачал головой — хотел ведь передать по наследству любовь к естествознанию! — но здраво рассудил о необходимости прислушаться и принять меры. Помимо прочих своих особенностей монсир Ботелья отличался эксцентричностью нравов и склонностью к покровительству, поэтому был широко известен в кругах живописцев и мог спросить их мнения. Тогда он узнал, что, во-первых, у Лоренцо талант. А во-вторых, его добрый знакомый и не последний художник в Карате, Мануэль Сориано, готов принять его первенца учеником.

Так в неполные одиннадцать Лоренцо стал жить на два дома — иногда ночевал в своей постели и кланялся гостям на званых вечерах, но большую часть времени проводил в мастерской. Учитель Сориано был престранным человеком. Он обращался к нему как к Хорхе и только раздраженно отмахивался на любые исправления — как после оказалось, мастер называл так всех и каждого, чтобы не утруждаться лишний раз припоминанием имен. Еще он быстро сделался требователен и строг, а «несостоятельно, переделывай!» Лоренцо слышал едва ли не чаще, чем остальные ученики. Кажется, его усидчивость и серьезность учителя не особо впечатляли, поэтому он проводил за копированием чужих гравюр всякое свободное время, стиснув зубы и в глубине души лелея жгучую обиду. Опять же, из большого упрямства.  В этих попытках прыгнуть выше головы прошли три долгих года, за которые прочие воспитанники выросли и стали задирать самого младшего, поэтому пока Лоренцо не наловчился отвечать, прилетало ему часто. Из-за всего этого он раздумал продолжать обучение здесь и в один прекрасный день, закончив порученную работу, собрал вещи и сообщил о своем решении. Казалось, никто даже внимания не обратит. Но учитель Сориано вдруг огорчился до слез и назвал его любимым учеником, в котором сразу разглядел способности и которого держал в ежовых рукавицах ради его же блага, однако просчитался в своих мотивах. С одной стороны, его стало жаль. С другой — все эти годы барон Ботелья щедро выражал свои благодарности, не из-за того ли сейчас разразилась такая сцена? Тем более Лоренцо уже давно напросился в мастерскую приезжего художника, а потому наплел что-то про вечную благодарность и бессмертное искусство, после чего с чистой совестью и поддержкой отца отправился в Веран.

В Веране Лоренцо, как сам считает, провел лучшие годы своей жизни. Нового мастера звали Гюстав Леонар, и он был не только живописцем, но и скульптором, а еще относился к новому воспитаннику не в пример лучше. Так будни Лоренцо вдовесок к рисованию пополнились барельефами и горельефами, после он поднаторел и начал брать первые заказы, учился лепить с натуры. В то же время ему удалось продолжить начатое дома образование и поработать с другими живописцами, а еще вдоволь потягаться по кабакам, польстить красивым дамам и покрутить несерьезные романы. Вероятно, он остался бы там еще дольше, но успел завести множество полезных знакомств и в возрасте восемнадцати лет был приглашен в Королевство Маера, Пьелиду. Как сообщалось — для помощи в росписи алтарной стены другим художникам, среди которых значилось несколько известных имен. Отказываться Лоренцо был не дурак, однако дал учителю обещание вернуться, как только работа будет закончена.

Тому минуло два с половиной года. Письмо о кончине Гюстава Леонара нагнало Лоренцо во время обратного пути — мастера внезапно разбил паралич, после чего он скоропостижно скончался и завещал ему разве что множество вдохновляющих напутствий. Тогда Лоренцо заехал в Веран и, выразив соболезнования безутешной вдове, решил ненадолго вернуться домой. Матушка Рамона к тому времени родила второго сына, а еще была женщиной общительной и не стеснялась похвалиться юным дарованием, которому пора бы уже найти себе невесту. Так Лоренцо начал получать новые заказы и прекрасных натурщиц вдовесок, в одну из которых, дочь местного графа, его угораздило от всей души влюбиться. Благополучие продлилось недолго. Сначала за последнюю работу, выполненную по собственным эскизам во вдохновленном порыве, на Лоренцо обрушился шквал критики, из-за чего он впервые вспылил так сильно и наговорил правильным людям неправильных вещей. Потом семья красавицы вдруг объявила об ее скорой помолвке. Настолько скорой, что дорисовать портрет пока не представлялось возможным, а планы признаться в чувствах во время его вручения стремительно пошли ко дну.
В это же время ученые умы по привычке обратились к монсиру Висенте за поддержкой и благословлением в своем грядущем путешествии в Мессианию. В те годы барон Ботелья сделался совсем отчаянным и пожелал лично посетить новые земли, чтобы составить подробный ботанико-зоологический справочник; к счастью, его состояния было достаточно для спокойной жизни семьи в его отсутствие. Отказать ему не смогли, а Лоренцо, которому было невыносимо тошно и уныло в поместье, вдруг попросился вслед за отцом. В тот момент разразился огромный скандал: матушка Рамона имела какое-то резкое предубеждение против аборигенов и боялась непонятных вещей — возможно, ей просто не хотелось отпускать из дома старших мужчин. Но Висенте рассудил иначе. Несмотря на все свои странности, человеком мудрым он все еще оставался и опасался всерьез, не придется ли Рамоне вытаскивать отпрыска из какой-нибудь реки или петли. И дал свое отцовское непререкаемое согласие на смену обстановки.
Тогда Лоренцо обнял мать и сестер, щелкнул по носу брата, церемониально сжег портрет неудавшейся любви и благополучно отплыл из родных краев. Ну, как благополучно? Если не считать долгие дни без солнца и страшную морскую болезнь, конечно же.

В Мессиании он быстро позабыл обо всех своих бедах — правду говорят, что новые впечатления лечат не хуже вина. Сначала Лоренцо путешествовал по материку с отцом, потом остановился в Илларии и попробовал по привычке поступить к кому-нибудь из местных творцов. Первый ему отказал, потому учеников не брал вообще. Второй согласился сразу же, и на этом моменте жизнь наладилась окончательно, ведь больше не было необходимости задумываться о завтрашнем дне. Но однажды Лоренцо получил на себя карикатуру, выполненную в таком несостоятельном стиле, что у него нервно задергался глаз. Потом услышал сатирическую песню в таверне. После узнал, что мастер, который дал ему от ворот поворот, обучает этого бездаря, потому что женушка купилась на красивые глаза (подумаешь, глаза, разве его милое лицо уже не в счет?) — и это еще не все! Последней каплей стала юная госпожа Вирджиния, на которую они оба положили глаз.
Или то, что Лоренцо поддерживает проконсула из практичных соображений, а Рафаэль нет. Может и то, что Лоренцо берет заказы, а Рафаэль нет? Еще Лоренцо грамотнее и разумнее, а Рафаэль нет.
Но вот что у них точно общее, так это запальчивый нрав: с того момента начались дуэли по вторникам, потому что в другие дни этот Майдана не может, а Лоренцо вовсе не трус, чтобы отказаться.

И, разумеется, ведет пышно разрисованный блокнот с учетом этих важных событий!

[title1]Данные для администратора[/title1]
Золотых монет: 0